«ХОД ВРЕМЁН КРЕПКО ПОДКОВАН»

Заметки православного прихожанина

Не понимаю, как вместить это всё –

Эту любовь ко всему!

Я вопрошаю тебя.

Ты улыбаешься,

Тёплые губы твои отвечают: «Не знаю…»

И вдали – в середине пыльного города —

Тонкий шпиль на границе эпох. (СПб, 1991)

«Эта телеграмма… меня хватила обухом… — вспоминал Хабалов (генерал-губернатор Петрограда). — Как прекратить завтра же? Государь повелевает прекратить, во что бы то ни стало. Что я буду делать? Как мне прекратить? Когда говорили: «Хлеба дать» — дали хлеба, и кончено. Но когда на флагах надпись «Долой самодержавие», какой же тут хлеб успокоит! Но что же делать? Царь велел: стрелять надо…»

***

Это боль. Но с этой болью ничего не сделаешь. С нею приходится жить. Власть нередко убивает восставших. Любая власть. Так было и в советское время — в Тбилиси, в Баку, может, и в других городах, а «на  границе эпох» — в Москве. Бывают ситуации, когда правители считают должным стрелять в бунтарей, а бунтари могут быть и красивыми, образованными, благородными.  Жалко. Но с этим ничего не сделаешь. Такова ПРЕРОГАТИВА ВЛАСТИ. Иначе государство развалится. Оно превратится в территорию столкновений и кипения разных воль и групп, оно перестанет быть государством. А хорошее это государство или плохое – другой вопрос. Всё покажет время: «Ход времён крепко подкован».

Хочется к тому же заметить,  что стрелять надо было не просто по взбунтовавшимся массам, а по массам уже РЕВОЛЮЦИОННЫМ, по огромному скопищу людей, которые уже двинулись за своими ОСОБЫМИ вожаками. И вожаки сумели их повести. Страшен русский бунт, но ещё страшнее русская революция, она устойчива, она долговременна, неутомима, ненасытна, заразна.

Замечательный русский философ Николай  Бердяев вот что сказал: «Русские революционеры, апокалиптики и нигилисты по своей природе, пошли за соблазнами антихриста, который хочет осчастливить людей, и должны были привести соблазненный ими народ к той революции, которая нанесла страшную рану России и превратила русскую жизнь в ад».

Что же  раздумывать?!

Но это мне тут легко рассуждать, а каково было Хабалову… Это я говорю: «массы», а перед ним были люди — рабочие, женщины, интеллигенты, некормленые солдаты, подростки – ближние, русские люди. Обманутые,  идущие ослепшей  оравой за поводырями-подлецами… Но свои.

***

26 февраля (ст.ст). Заводы, фабрики не работают. И вот огромные толпы людей – идут – идут к центру великого города – реками, волнами. Красные знамёна, тревожные, распаляющие революционные, мятежные песни. Казанский собор, перекрёсток Невского, Владимирского, Литейного, Знаменская площадь – митинги, выкрики, взмахи. Возбуждение. С крыш домов полицейские открывают огонь. Стреляют из пулемётов. Только на Знаменской положили более сорока человек. Многие ранены. Стреляют на Литейном, Садовой, в других местах. Кровь. Революционеры любят, когда льётся кровь. Ночью – аресты, обыски…

Из давнего «случайного» диалога в питерской кофейне:
— Вы знаете, – начал человек, глубоко в меня вглядываясь, — я сегодня с утра думаю о революции. Да ведь февраль – в феврале то и началось… Кстати, Вы знаете, что такое революция?

— Вроде как в школе проходили, – я попытался приветливо улыбнуться. Он слегка махнул кистью руки.

— Не то. Вы знаете, что такое революция в астрономии?

— Взрыв звезды?

— Нет… Вот, слушайте. – Он чуть подался ко мне, и я уловил лёгкий запах спиртного, —  это когда одно небесное тело движется вокруг другого, а в особенности, когда совершает полный оборот, возвращается в исходную точку. Ну что?

Честно говоря, я ни разу такого не слышал. Он продолжил:

— Это значит: самый большой у нас революционер – планета Земля. И каждый Новый год – мировая революция.

Я не стану, любезный читатель, утомлять Вас дальнейшим рассказом. Дальше были уж совсем умозрительные выкладки, и мне их не передать. Но вот эту деталь – о планете, мне почему-то захотелось  Вам сообщить.

Кстати, не напоминает ли это астрономическое видение революции Книгу Экклезиаст?

«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.

 Бывает нечто, о чём говорят: «смотри, вот это новое»; но [это] было уже в веках, бывших прежде нас.

 Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после».

Здесь, может быть, имеется виду не та память, которая так или иначе фиксируется в письменах и пересказах, но какая-то таинственно-лукавая «нутряная» память, которая почему-то меркнет, и всё возвращается «на круги своя».

***

Солдаты гарнизона перешли на сторону революции.
Телеграмма Государю от председателя ГосДумы М.В. Родзянко: «Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. На улицах идет беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга…» И великая просьба: «Немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно».

27 февраля (и я пишу эти слова ровно 100 лет спустя) Государственная Дума заслушала указ Государя о прекращении её заседаний вплоть до апреля.  Надо было изобрести какой-то комитет или что-то подобное и попытаться навести хоть некое подобие порядка в огромном взбунтовавшемся городе.

Комитет из 12 человек под председательством Родзянко был сформирован. Однако страшно было брать такую власть, желали согласовать всё с Государем. Была отправлена соответствующая телеграмма на высочайшее имя.

Время… Время было уже исчерпано!  Бастовал весь Питер. Начался  бунт армии.   Пощады уже можно было не ждать. В батальоне Волынского полка убили командира. Некий унтер сумел возглавить весь полк  и соединить его с Литовским и Преображенским полками. Преображенский! Овеянный легендарной славой полк Русской армии тоже отвернулся от царя.

1 марта армия, которая стала уже революционной, насчитывала около 200 000  личного состава.

Стихия революции, стихия мятежа, убийства и разрушения во всю мощь «разворачивалась в марше». Об этом было доложено Государю.

28 февраля пали Зимний дворец, Петропавловская крепость, Арсенал, Мариинский дворец. Из арсенала роздано рабочим отрядам немногим менее 100 000 единиц огнестрельного оружия. Разносили полицейские участки, жандармерию… (Бей всё!). Из тюрем выпустили заключённых. Остатки гарнизона вместе с генерал-губернатором Хабаловым сдались. Основное число министров и генералов, бывших тогда в Петрограде, были арестованы и распределены в Петропавловскую крепость и другие места лишения свободы.

1 марта произошло событие, может быть, в те дни не очень замеченное, но из сегодняшнего далека предстающее весьма значительным. Восстали моряки Кронштадта. Адмирала Вирена и нескольких высших офицеров расстреляли. К Таврическому дворцу в распоряжение революции моряков-гвардейцев,  боевую элиту, привёл ко дворцу… Великий князь Кирилл Владимирович (двоюродный брат Государя Николая II). Близкий родственник Императора! Подумать только! Он невдолге уедет в Париж, где и обретёт кончину в 1938 году. Очень важно для нас – никого не судить. Но различать мы обязаны. Во всяком случае: учиться различать суть поступков, слов… Иначе, что мы за христиане?! Да и как судить?! Посмотрите на фото блистательного вел. князя, на фото революционных солдат, моряков, рабочих! Разве это звериные лики? Да нет же! В общем-то, хорошие, достаточно симпатичные лица. Но незримый   чёрный ветер уже проник в их умы, души, сердца. Не надо судить…

Временный комитет пытался что-то сделать, предпринять, но – тщетно. Церковь не делает гласных заявлений. Она словно погружена в себя. Словно ждёт когда прозвучит некое ГЛАВНОЕ СЛОВО.

***

Итак, 1 марта… А день, когда будет подписано отречение от престола, когда фактически будет поставлена точка на великой Имперской эпохе – уже следующий день.

Владимира Ульянова (Ленина) в городе ещё не было. Однако вскоре  должен был появиться, дабы всё было подготовлено, некто Коба – будущий Иосиф Сталин. Тогда он занимался нелегальной деятельностью в Баку.

Олег Казаков

(Продолжение следует).